Алексей Глушановский - В начале пути [сборник рассказов]
Хорошо, что на нашей планете есть такие страны, где семейные проклятия выглядят забавным анахронизмом. Меня это радует. Хорошо бы встретить кого-то из своих, потомков Влада Цепеша или самого Агасфера. Посидели бы, поговорили.
А что это там мелькает в небе между туч?
Нет, сегодня я больше от дороги отвлекаться не буду.
Карьерный рост
Я всегда знал, что единственная достойная меня работа — это работа диктатора. Нет, я нормальный, это вы сходите к психиатру — проверьтесь. Лишним не будет. У меня этих проверок с десяток наберется. К здоровью будущих офицеров у нас серьезно относятся. А на третьем курсе, на факультативе по стратегическому анализу, я сделал замечательный вывод. У этой страны нет и никогда не было армии… Меня не в то место занесло. Даром здесь свое время трачу. Когда начиналась серьезная заварушка — правители объявляли сбор народного ополчения — всеобщую мобилизацию, говоря современным языком. Эти толпы врага и затаптывали. А армия и флот разбегались, топя попутно корабли и откручивая ценные запчасти у танков. Всегда так было, могу доказать. Вот недавно опять войну прогадили, посмотрел на цифры бюджета маленького пограничного государства и понял — это дань. Вся долбанная армия во главе с Мебельщиком платят контрибуцию батальону «Восток». Ну и пожалуйста, только без меня. Дождался наряда в арсенал, нагреб два рюкзака ценных вещичек, сувениры на память об училище, и свалил. Автомат я тоже себе прихватил. Была мысль одного гада навестить на прощание, но вспомнил его дочку и мимо прошел.
Машину взял на посту дорожной полиции, каждый полицейский неплохую пачку денег намял за смену, тоже изъял, в рамках борьбы с коррупцией. К утру границу переехал, объяснил пацанам, что надо на свадьбу водки много закупить, а на Украине она дешевле и вкуснее. И попер вперед. Такого нахальства от меня никто не ожидал, и розыск на территории сопредельного государства не объявляли. Так что, до периметра Чернобыльской Зоны Отчуждения я легко добрался.
Из машины, подъехав, кричу:
— Того урода, что недавно в отпуске подрался, с вещами на выход. Потерпевший умер!
Опустел пост. Нет никого, в тумане исчезли. Нажал на газ и в Зону поехал. А через два дня в «Долге» новый стажер появился. Через месяц уже бойцом стал, а потом и командиром отделения. Строевого, не квада разведки. У тех ребят на Зоне мозги слегка зациклены, в войне они будут к месту, но сами за периметр не пойдут. Только по приказу руководства. Значит, надо иметь право ими командовать.
Тут как раз взводный-2 решил в разведку перейти, к Петренко. Человек пять на его место могли претендовать. И я в самом конце списка, у всех остальных и стаж больше, и заслуг изрядно, только мне ждать особо некогда. Фидель Кастро тоже не древним стариком Кубу захватил, успел мулаточек потискать вволю. И я должен успевать. С кланом «Долг» мы какие-нибудь острова Зеленого Мыса за пять минут захватим. Местным выпивку поставим, через три дня они за нас проголосуют единогласно, как чукчи за Рому. А государственная казна всегда больше, чем личный капитал. Финансиста наймем и заживем как диктаторы, в беззаботной неге и холе. А для тех, кто будет нам мешать, заведу яму с медведем или бассейн с крокодилами. Или все сразу. И концлагерь, чтобы крепче любили. Как товарища Сталина. А пока надо делать первый шаг.
Трое моих коллег, командиров отделений, и лейтенант картограф из штаба. Конкуренты, значит. Ловлю Ежика, командую:
— Стол в баре застолби, будем назначение Егора праздновать.
Денег ему даю. Вот у кого язык словно помело, так это у Ежика. Через десять минут вся база будет в курсе, что Егор уже отмечать новую должность собрался. А моя дорога в штаб лежит.
— Эй, — прямо с порога заявляю, — Ты долго будешь это терпеть? Иди к Филину и потребуй, чтобы тебя на взвод ставили. Там оклад в три раза выше и место в совете клана. Прояви характер. Давай, тяпни сто грамм для храбрости.
И набулькал ему полный стакан.
— Залпом, — даю ему совет. — И сразу иди. И скажи. Ты офицер, на тебя молодежь равняется типа меня.
Он через минуту прямо во дворе рухнул. Не на это я рассчитывал, но тоже хорошо. Так, сейчас наступает очередь Черниченко Казака. А он на посту.
— Казак, — шепчу, — Лейтенант из штаба на плацу пьяный валяется, перебрал с горя, что мимо взвода пролетел. Что делать-то?
И рот раскрываю, как последний придурок.
— Стой здесь, — Черниченко говорит, и во двор кидается.
Я рогатку из кармана достаю, и гайкой в окно Петренко: «Дзинь…».
Казак летеху тащит, а на них из окна наше недреманное око таращится.
Двое конкурентов долой.
А догадайся, почему у комода-два-один кличка Порох? А, не служил…
Комод — не мебель. Комотд. Командир отделения. Второй взвод, первое отделение. Женька Порох. Все лучшее, что во взводе есть, туда собирают. Они первыми в бой вступают, на острие удара. А если бой не складывается, то держатся до последнего, эвакуацию раненых прикрывают. И такими архаровцами не каждый командовать может.
— Евгений, прошу тебя, сохраняй спокойствие. Ты этого балабола не хуже меня знаешь, еще ничего не решено, давай приказа дождемся, — бормочу успокоительно, а мимо меня уже снайпер-разведчик Игла в двери проскальзывает.
Немного ему времени понадобилось, через минуту влетает обратно.
— Егорушка уже стол накрывает. Опять жополизы братву боевую на поворотах обходят! — обстановочку докладывает.
— Дурак! — заявляю. — Мог бы и промолчать!
Порох мимо меня проносится, а следующему я подножку ставлю.
— Всем сидеть на жопе ровно, сокрушу! Уроды. Из-за гонора пустого, погона офицерского голову потеряли! Как вам не стыдно! Игла, за мной, остальным — генеральная уборка помещения. Выполнять!
Мы из дверей вовремя выскочили. Слаб был Егорушка против Женьки Пороха. Нет, один раз он ему успел вписать, кровь у Пороха из разбитого носа хлестала ручьем, только на боевом духе Евгения это никак не сказывалось.
— За Филином, бегом марш, — командую я.
Игла рванул с места, а мне удалось Пороху за спину зайти. Сбил я его подсечкой, руку на излом взял, и только он собрался в кувырке из захвата уйти, как ременная петля ему кисти стянула. Все, пацан, отпрыгался. И его ремнем Егора вяжу. Филин с дежурным нарядом прилетает, а все уже кончено. Похлопал он меня по плечу, что тут говорить, когда самый молодой комод двух ветеранов пеленает. А я навстречу Ежику иду.
— Ну, брат, тут такие дела, лейтенант напился, Казак с поста ушел, Петренко его застукал, Порох с Егором подрались, короче — кошмар. Встань на пост, а я тебе подмену поищу.
Все, у Ежика память короткая, завтра он уже ничего не вспомнит, а сегодня ему подмены не будет. Ужин принесу, с шоколадкой, пусть будет счастлив.
Зашел я к своим бойцам и за чистку оружия всех засадил. Поэтому когда Петренко с Филином к нам в секцию заглянули, вид у нас был донельзя деловой. Мы польский «Ванад» разбирали для практики. Любовь к оружию у людей в крови, Филин сразу в процесс включился.
— Кого думаешь поставить на свое место, на отделение? — полковник Петренко между делом спрашивает.
— Иглу, — отвечаю без раздумий.
Мне надежные и исполнительные командиры нужны.
— Перерос он уже должность разведчика, — поясняю.
Вечером на общем построении зачитали приказ о моем назначении командиром взвода. Осталось только дождаться графика отпусков на следующий год, посмотреть, когда все разъедутся по теплым берегам, и скомандовать клану экстренную эвакуацию.
С нашими деньгами с транспортом у нас проблем не будет. Кения или Джакарта? В последний момент я кину монетку.
А жизнь — копейка
Тяжко просыпаться с похмелья. Люди, не пейте — оно того не стоит. А еще эта жуткая вонь из угла. Никогда бы не поверил, что есть на свете такие запахи. Будто кто-то насрал в блевотину. Или блеванул прямо в дерьмо… Да где же я? Надо, наверное, глаза открыть… Шевельнул веками — ничего не изменилось. Так, куда меня в очередной раз занесло? Раз увидеть ничего не получилось, придется подслушивать.
Ходят. Где-то длинный коридор. Далеко. А рядом нет никого. Вероятно, район выгребной ямы. Хотя территория Бара мне известна досконально, кроме участка базы «Долга» — туда посторонним хода нет. Черт, да это же камера! А в «Долге» мелочь по карманам не тырят, медвытрезвителя здесь нет. И если берут клиента под белы руки, то значит, было за что. Месяца два на Баре уже не вешали, завтра с утра будет шоу, и я буду его звездой. Интересно, кого я убил?
Начал себя в кромешной темноте ощупывать. Раздели до рубахи, ремни сняли, шнурки из ботинок вытащили. Ладно, хоть не разули. Тогда шанс еще есть. У меня вместо супинаторов в подошвах заточенные лезвия вставлены. Никогда ведь не знаешь, как фишка на стол ляжет. Сегодня тепло и солнышко светит, а завтра из тучки выпадут осадки. Снег все тихонько украл, сразу стало все пусто. Утром за мной придет дежурная четверка. Легко не дамся, одного прирежу, повезет, так двух. А потом придется умирать. Нулевой вариант. А если удастся выбраться в коридор, а там и во двор, то можно и сбежать. Или у меня это получится, или завтра утром на рассвете без барабанного боя просто и вульгарно повисну на веревке, врагам на радость. А не дождетесь, суки позорные! Сука — слово старое, еще советское. Человек, сотрудничающий с лагерной администрацией. Покупающий себе поблажки и лишний кусок пайки за счет чужого здоровья и жизни. Нет уже той сучьей власти, а твари эти всюду. Есть и в Зоне. А где их нет? Разозлился я, подкрался на четвереньках к двери: ну, точно — обычная деревяшка. Не арсенал ведь, зачем сюда железо ставить? Стал осторожно сталью острой стружку снимать. Через полчаса руки были в кровавых мозолях, только если жить хочешь, на такие мелочи внимания не обращаешь.
